("Limes", Италия)
Марко Джули (Marco Giuli)
Осенью 2014 года казалось, что соглашение между Россией и Турцией о строительстве газопровода «Турецкий поток» стало началом энергетического сотрудничества между двумя странами. Год спустя в момент сильной политической напряженности, вызванной расхождением интересов Москвы и Анкары по сирийскому вопросу и военным вмешательством России, Москва заявила о сокращении проектной мощности «Турецкого потока» вдвое.
На начальной стадии разработки казалось, что «Турецкий поток» имеет прочную политическую и экономическую основу. С российской точки зрения, его реализация позволила бы достичь сразу двух целей — избежать транзита газа в Европу через территорию Украины, как это было и в случае с «Южным потоком», а также приспособиться к европейской нормативно-правовой базе, которой не соответствовало строительство «Южного потока».
Кроме того, учитывая изначально заявленные объемы транспортировки газа — 63 миллиарда кубических метров в год, 14 из которых предназначались для турецкого рынка и 49 для продажи европейским клиентам, газопровод увеличил бы возможности экспорта российского газа в Турцию, который на данный момент ограничен 36 миллиардами кубических метров.
Увеличение объемов экспорта — это, возможно, наиболее значительный аспект новой российской энергетической стратегии. Москва ищет новые рынки сбыта для избытков производства объемом примерно в 100 миллиардов кубических метров, возникших в результате преждевременных инвестиций, основанных на слишком оптимистичных прогнозах по поводу будущего спроса в ЕС.
Адаптация возможностей экспорта к избытку производственных мощностей поставила бы «Газпром» в выгодное положение, учитывая длительный период низких цен и обилие предложений на мировом рынке, а также позволила бы компании сохранить рыночные квоты благодаря более низким ценам на газ по сравнению с теми, что ожидаются в ближайшие годы.
С точки зрения Турции, проект газопровода мог бы удовлетворить потенциальный рост спроса в стране (по оценкам Министерства энергетики, он составит примерно 22 миллиардов кубических метров с 2014 по 2023 год), а также помочь Турции реализовать историческую амбицию — стать энергетическим хабом всей Европы.
Эскалация кризиса в Сирии представляет серьезную угрозу «Турецкому потоку». Своим военным вмешательством и поддержкой Асада Россия хочет доказать лично Эрдогану и его союзникам в регионе невозможность военного свержения сирийского режима.
Нарушение российскими истребителями воздушных границ Турции стало сигналом, что Москва противодействует плану по созданию бесполетной зоны, который выдвинула Анкара. Кроме того, контакты российских властей с курдами на севере Сирии стали очередной демонстрацией того, что между Москвой и Анкарой становится все больше разногласий.
Если Россия в отношениях ничего не меняет, считая Турцию своим торговым партнером, сигналы, поступающие из Анкары, кажутся уже не столь позитивными, особенно в сфере энергетического сотрудничества между странами. Тот же Эрдоган после нарушения Россией воздушного пространства Турции заявил, что у страны есть возможность получать природный газ от «разных производителей» и обратился к другим партнерам для строительства атомной электростанции Аккую, строительство которой было заказано у российской компании «Росатом» и сильно задерживается.
После заявления «Газпрома» о сокращении проектной мощности «Турецкого потока» вдвое газопровод и будущее сотрудничество в сфере энергетики оказались под угрозой. Анкара может принять политические меры, чтобы снизить энергетическую зависимость от «Газпрома», который в настоящее время покрывает 55% потребностей Турции. В случае успешной реализации проекта «Турецкий поток» этот показатель мог бы к 2023 году увеличиться до 70%. Но насколько реалистична эта гипотеза, и что эти события означают для Европы?
Теоретически провал планов по увеличению экспорта российского газа в Турцию — хорошая новость для Европы. Москва останется зависимой от транзита газа через Украину, а эту цель недавно еще раз подтвердила Еврокомиссия, хотя и не все страны-члены ЕС ее разделяют. Кроме того, снижение роли России в снабжении Турции газом могло бы сделать цены более привлекательными для других производителей региона, что в итоге способствовало бы пополнению и на европейском рынке.
Тем не менее растущая нестабильность в регионе и неустойчивый европейский спрос могут отпугнуть инвестиции, необходимые для развития новых коридоров из Туркменистана, Ирака, Ирана и восточного Средиземноморья. В частности, из-за обострения конфронтации между турецкой армией и курдскими формированиями на востоке страны уже несколько раз наносился ущерб инфраструктуре для транспортировки углеводородов. Что касается поставок сжиженного природного газа, то на данный момент дополнительно можно импортировать только 6,9 миллиардов кубометров и по более высокой цене, чем у России.
Без появления новых производителей, возможное сокращение энергетического сотрудничества между Россией и Турцией может лишь ударить по европейским планам диверсификации. На самом деле, даже если предположить полное использование мощностей по регазификации (сейчас используется 50%), Турция будет нуждаться в дополнительных 10 миллиардах кубометров газа к 2023 году — это ровно то количество газа, которое Азербайджан обязался поставлять на европейский рынок с 2018 года через Трансанатолийский газопровод (TANAP).
Если исключить появление других региональных игроков и увеличение мощностей регазификации, у Турции не останется другого выбора, кроме как увеличить спрос на поставки азербайджанского газа. Это приведет к переходу от сотрудничества с Европой к конкуренции за доступ к необходимым ресурсам.
Россия без «Турецкого потока» окажется привязанной к украинским газопроводам. Они, хоть и имеют меньшие возможности, будут представлять для «Газпрома» наибольший потенциал для экспорта. Впрочем, недавно появились успокаивающие сигналы о возобновлении поставок «Газпрома» на Украину. Генеральный директор «Газпром Экспорт» Александр Медведев заявил, что «некоторые страны» будут по-прежнему получать поставки от «Газпрома» через Киев.
Турция вряд ли сможет снизить свою зависимость от российского газа, в лучшем случае она может попытаться не увеличивать ее. А для Европы с ее планами по диверсификации поставщиков газа перспективы остаются по большей части неопределенными.
|
