Глобальная политика подошла к очень интересному рубежу. В связи с постепенным усилением многополярности возникает геостратегическое пространство, в котором государства могут маневрировать, отстаивая свои индивидуальные интересы, и в то же время, открывают новые сферы сотрудничества в общих геоэкономических интересах. Такой сценарий вынуждает страны корректировать и настраивать обертоны своей внешней политики, приспосабливаясь к меняющимся реалиям.

Такие глобальные изменения привели к возникновению многочисленных группировок и союзов, существующих параллельно друг другу. Например, зарождается ось Россия-Китай-Пакистан. Они объединяют усилия в рамках инициативы «Один пояс, один путь», а также в афганском процессе примирения. В то же время, снова дает о себе знать стратегический треугольник Россия-Индия-Китай. Что интересно, в попытке построить параллельный транснациональный коридор (международный транспортный коридор Север-Юг) Россия, Индия и Иран сотрудничают друг с другом, оставляя Китай и Пакистан в стороне.

Как можно оценивать российско-пакистанские отношения в условиях столь переменчивой межгосударственной политики?

Российская заинтересованность и инвестиции

Сокращение американских войск в Афганистане, а также военное сотрудничество быстро сближают интересы России и Пакистана. Будучи верным союзником Пекина, Исламабад занимает особое место в стратегических расчетах России. Пакистан, Россия и Китай провели три трехсторонних диалога по Афганистану. Первый раунд прошел в Пекине, второй в Исламабаде, а третий в Москве. Трехсторонний диалог проходил на фоне вывода натовских войск из Афганистана, который чреват серьезными последствиями для этого региона. Прошедшая в этом году московская мирная конференция стала продолжением трехстороннего сотрудничества, будучи созванной в момент, когда США уходят из Кабула.

Присутствие ИГИЛ (запрещено в России — прим. перев.) в Афганистане стало зловещей реальностью как для Пакистана, так и для России. Из-за этой угрозы стороны все активнее проводят совместные военные учения, призванные обуздать угрозу терроризма. Однако сближение между Пакистаном и Россией не ограничивается сферой безопасности и политики, переходя также в область экономики.

В октябре 2015 года был подписан меморандум о взаимопонимании по строительству 1 100-километрового газопровода, который свяжет терминалы СПГ в пакистанских провинциях Синд и Пенджаб. Этот проект планировалось реализовать под руководством российской компании «РТ-Глобальные ресурсы» в прошлом году, а потом передать его Пакистану по схеме BOT (строительство-владение-передача). Российский нефтегазовый консорциум «Интер РАО — Инжиниринг» и «Химмаш-Аппарат» подписали с нефтегазовой компанией KPOGCL протокол о намерениях, предусматривающий строительство нефтеперерабатывающего завода в Кохате. Российские компании также ведут переговоры о переводе нефтегазовой электростанции в Музаффаргархе, провинция Пенджаб, на угольное топливо.

В чем загвоздка

Афганистан — это болезненная проблема. Спустя два дня после проведения в ОАЭ переговоров между США и талибами российская сторона выразила озабоченность и организовала встречу в Нью-Дели с индийскими дипломатами. Как сообщает канал «Спутник», индийско-российская встреча была проведена как раз по причине переговоров американцев с «Талибаном» (запрещенная в России организация — прим. ред.). Если хотите выяснить, какое место занимает Индия в новой «большой игре» России в Афганистане, почитайте пресс-релиз российского МИДа.

Там говорится, что Пакистан и Россия взаимно заинтересованы в создании условий для мирного процесса «под руководством афганцев и силами афганцев». По поводу роли Индии в Афганистане там отмечается: «Вступление Индии и Пакистана в ШОС (Шанхайская организация сотрудничества) вдохнуло новую жизнь в контактную группу ШОС-Афганистан». Индия всегда была раздражителем в российско-пакистанских отношениях и остается таковой. Отвечая на возражения Индии против совместных военных учений, директор второго азиатского департамента Замир Кабулов сказал, что Нью-Дели не нужно волноваться по поводу этих маневров, поскольку проходить они будут не в спорных районах.

Между Москвой и Исламабадом давно уже продолжается экономический спор, создающий огромные препятствия улучшению экономических связей. Этот спор привел к замораживанию российских активов в Пакистане на сумму 120 миллионов долларов. Попытки разрешить разногласия пока не дали результатов. Газовый коридор Север-Юг должны были создать в 2018 году, но этот проект находится в подвешенном состоянии. Разногласия из-за тарифов на транзит мешают строительству газопровода. Директор по международному сотрудничеству и региональной политике «Ростеха» Виктор Кладов заявил, что с реализацией проекта возможны дальнейшие задержки и в новом году.

Серьезные трудности в этой трехсторонней конфигурации создает российско-китайское соперничество, которое наиболее заметно в экономической сфере. В своих официальных документах русские одобрительно отзываются и поддерживают «Один пояс, один путь» и Китайско-Пакистанский экономический коридор (КПЭК), однако на практике они создают собственную нишу в таких пакистанских секторах как энергетика и развитие. Российские энергетические проекты и инициативы подтверждают эту закономерность инвестициями. Первую строчку в этом списке занимает газовый коридор Север-Юг, который должен идти параллельно «Одному поясу, одному пути» в Центральной и Южной Азии. НПЗ в Кохате также является двусторонним проектом. В настоящее время в рамках Китайско-Пакистанского экономического коридора никаких российских проектов не осуществляется.

Если Китай и Россия не придут к соглашению о российской и китайской доле акций в КПЭК, инвестиции Москвы в энергетический сектор Пакистана окажутся под вопросом.

В обозримом будущем Россия будет проводить многоуровневую и сложную политику, подстраивая ее под свои национальные интересы. Из-за структурных перемен в международной системе и последствий от этих перемен на региональном уровне общие предпочтения Москвы и Исламабада будут все заметнее. Тем не менее, Пакистану следует разработать действующую на упреждение и прагматичную тактику, которая даст возможность проводить диверсифицированную внешнюю политику.